Немцы действительно потерпели крупное поражение; они использовали свой последний козырь и проиграли. Полковник Вахтель объясняет неудачу успешной деятельностью английской разведки, агенты которой, по его утверждению, буквально кишели в районах расположения стартовых площадок.

Утверждение Вахтеля является, конечно, преувеличением. Организация «Действие» использовала для выявления районов расположения стартовых площадок не более шести человек. В параллельно действовавших организациях использовалось еще меньше людей.

Поняв причину своих неудач, немцы усилили бдительность. Вахтель, убежденный в том, что его хотят уничтожить, сменил фамилию, стал носить фальшивую бородку и поменял форму. Охрану стартовых площадок усилили, несмотря на то что большинство из них уже нельзя было использовать, и многих рабочих-французов, которые не разбежались после бомбардировок, уволили.

После закрытия стартовой площадки в Буа-Карре Андре привлекли к работе по восстановлению других площадок.

Андре понимал, что, поскольку площадка в Буа-Карре подверглась бомбардировке одной из первых, немецкая контрразведка непременно заинтересуется им как единственным французом, занимавшим ответственный пост на объекте. Поэтому, когда на работу рядом с ним поставили другого француза, в котором он тотчас же распознал провокатора, Андре понял, что кольцо смыкается.

В то время он жил примерно в километре от места работы, куда каждое утро ходил пешком через поле. Однажды он увидел у дверей конторы два больших автомобиля. Это были черные лимузины, которыми обычно пользовалось гестапо, и Андре сразу понял, за кем они приехали.

Он поспешил прочь и нашел убежище у знакомых, которые жили примерно в трех километрах от него. Вскоре гестаповцы произвели обыск на его квартире, но он не дал никаких результатов. Андре скрывался около месяца. Затем он вернулся в Париж, а через какое-то время обосновался в Эпинэ-сюр-Орже, где и оставался до освобождения Франции.

Вскоре после этого попал в беду и Робер, хотя его работа в организации не имела ничего общего со стартовыми площадками «Фау-1». Некто Форли, коллаборационист, работавший в Берне, был убит в кафе гранатой, брошенной участником движения Сопротивления. В кармане убитого нашли записную книжку со списком лиц, враждебно настроенных по отношению к оккупационным властям. В этом списке оказалась и фамилия Робера, который никогда не скрывал своих чувств. Осведомитель характеризовал его как «опасного террориста».

Вместе с двумя другими французами Робера арестовали и привезли в Мэзон-Лаффит для допроса. Робер отказался признать себя виновным и сумел доказать, что Форли мстил ему за недавнее разоблачение в краже. Немцы поверили Роберу и отпустили его.

Чтобы рассказ о работе Мишеля по раскрытию тайны «Фау-1» был полным, необходимо упомянуть еще об одном случае.

Вскоре после того как начались налеты на стартовые площадки, Мишель прибыл в Швейцарию с донесением, что в замке Рибокур остановилась группа крупных немецких ученых, разрабатывающих новое оружие. Он услышал об этом как раз перед отъездом, и у него не было времени ни проверить эти сведения, ни уточнить местонахождение замка, который, по его предположениям, должен был находиться где-то в районе Па-де-Кале.

Более часа просидел Мишель вместе с О. П. над картами, тщетно пытаясь найти этот замок. Мишель должен был возвратиться во Францию, где у него на следующий день была назначена важная встреча, а О. П. продолжал поиски, но по-прежнему безуспешно. Ни карты, ни путеводители, ни справочники не давали ответа. Названия «Рибокур» нигде не было. Вероятно, Мишель неправильно записал название, хотя это было непохоже на него.

Была суббота, и О. П. условился с женой провести один из редких выходных дней вместе в загородном домике. Они уже дошли до станции, когда О. П. понял, что не сможет успокоиться, пока не решит задачу. Извинившись перед женой, он вернулся в свой кабинет и снова разложил карты.

Было уже далеко за полночь, когда О. П. наконец решил мучивший его вопрос. В старинном путеводителе одна из страниц была посвящена Абвилю, и на небольшой карте он увидел надпись: «Замок Рибокур».

Телеграф в Швейцарии работал всю ночь. О. П. зашифровал донесение, пошел на телеграф и в три часа утра отправил его.

В девять утра он получил из Лондона ответ, который гласил:

АРЕСТ МИШЕЛЯ

Каждый, кто жил такой жизнью, какой жил Мишель, знает, что рано или поздно может произойти провал. Это даже не риск, а почти стопроцентная вероятность, и Мишель с самого начала был готов к этому. Об опасности ему постоянно напоминали не только многочисленные аресты, но и сами условия его существования.

Постоянно находясь в пути, никогда не проводя две ночи подряд в одном и том же месте, разъезжая под чужим именем с поддельными документами, будучи попеременно то охотником, то добычей, он чем-то напоминал лису, которая сегодня врывается в курятник, а завтра спасает собственную шкуру от своры собак.

Но, прожив такой жизнью два с половиной года и потеряв почти все связи с прежним образом жизни, Мишель стал воспринимать ее почти как нормальную. Ему уже не казалось необычным, что он почти не видит семьи, что ему не надо идти на работу в учреждение, что он не встречается с друзьями и не может провести вечер, наслаждаясь музыкой или читая книгу.

Точно так же Мишель привык и к опасности. Он так часто рисковал и так часто счастливо избегал опасности, что риск и удача стали ему казаться вполне естественными.

И все же где-то в глубине души он чувствовал, что долго так продолжаться не может. Один за другим исчезли его лучшие помощники: Оливье Жиран, Роман, семья Мэфре, Леопольд Тюркан и многие другие. Было просто удивительно, что он, рисковавший больше всех, до сих пор не разделил их участи.

К концу 1943 года, и особенно после удачного бегства Андре, Мишель уже не верил, что так будет продолжаться и дальше. Подобно человеку, которого врач объявил обреченным, Мишель смотрел на людей и на все окружающее его так, будто видел это в последний раз.

Одно время ему казалось, что за ним следят в Париже. Он решил, что лучше всего избавиться от «хвоста» в метро. Придя на станцию, он прохаживался взад и вперед до тех пор, пока подземный гул не извещал о прибытии поезда. Точно рассчитав время, он бросался вниз по ступенькам и выскакивал на платформу в тот момент, когда автоматический турникет закрывался. Протиснувшись сквозь него, Мишель бросался к поезду; если за ним кто-нибудь и следил, то он должен был остаться по другую сторону барьера.

К сожалению, противник располагал таким оружием, перед которым бессильны и смелость, и сообразительность. Как и многих других, Мишеля предали.

В конце 1943 года к мадам Симоне Буарель, хозяйке гостиницы в Пьерлате и одному из лучших агентов Мишеля, приехала ее старая подруга Лаура Лескан. Красивая, элегантная, образованная женщина лет тридцати пяти, Лаура знала Симону со школьной скамьи, и Симона была очень рада встрече с подругой.

Обмениваясь новостями, мадам Буарель рассказала о своей работе для движения Сопротивления, упомянула о Мишеле и предложила подруге присоединиться к организации.

Лаура Лескан была в восторге. Она рассказала подруге, что обручена с неким графом де Кергоа, который мечтает связаться с союзниками, чтобы предложить им свое изобретение.

Мадам Буарель пообещала подруге организовать графу встречу с Мишелем.

Мишелю эта идея не особенно понравилась, но он все же согласился и сам нагрянул к Кергоа.

Он нашел самозваного графа в роскошной квартире неподалеку от Булонского леса. Кергоа [8] , мужчина лет около сорока, был среднего роста, с ненормально широкими плечами и большим квадратным мясистым лицом. Он принял Мишеля, сидя за громадным письменным столом в роскошно обставленной гостиной, которая служила ему и кабинетом. Его вульгарные манеры и неприветливость произвели на Мишеля неприятное впечатление.