Немецкое правительство понимало, что если германские войска будут отмобилизованы и подтянуты к австрийской границе, то это произведет отрицательный эффект как на моральное состояние армии, так и на мировое общественное мнение. Гитлер решил схитрить. Иодль в своем дневнике 13 февраля 1938 года сделал следующую запись:
«Вечером 11 и днем 12 февраля. Генерал Кейтель с генералом Рейхенау и генералом авиации Шперле находятся в Оберзальцберге, На Шушнига и Шмидта [325] оказывается сильное политическое и военное давление. В 23.00 Шушниг подписывает протокол.
13 февраля. После полудня генерал Кейтель попросил Канариса и меня прийти к нему. Он сообщил нам, что фюрер отдал приказ о продолжении военного давления путем проведения дезинформационных военных мероприятий, вплоть до 15 февраля.
Предложения по проведению этих мероприятий были разработаны и доложены фюреру для утверждения.
14 февраля. В 2.40 получено согласие Гитлера. Канарис отправился в мюнхенское отделение абвера, где начал принимать необходимые меры. Эффект от них был быстрым и сильным. В Австрии создалось впечатление, будто Германия проводит серьезные военные приготовления».
Документ, представленный генералом Кейтелем, принимавшим непосредственное участие в разработке плана этих дезинформационных мероприятий, предназначался для государственных деятелей Австрии. В нем все было ложно: и расписанные по пунктам действия, и сведения о передвижении немецких войск.
Гитлер одобрил предложения Канариса:
1. Не проводить никаких реальных приготовлений в армии или в ВВС. Не производить передислокации и передвижений войск.
2. Распространить ложные, но вполне правдоподобные слухи, которые могли бы создать впечатление о военных приготовлениях против Австрии: через шпионскую сеть, немецких таможенных чиновников на границе, туристов.
3. Предметами таких слухов могут быть:
а) прекращение отпусков в районе расположения 7-го армейского корпуса;
б) сосредоточение подвижного состава в Мюнхене, Аугсбурге и Регенсбурге;
в) отзыв в Берлин для консультации генерал-майора Муфа, германского военного атташе в Вене (это мероприятие было осуществлено);
г) усиление пограничной полиции на австрийской границе;
д) передвижения альпийских стрелков в районах Фрейлассина, Рейхенхолла и Берхтесгадена.
И генерал Лахузен, и Абсхаген убеждали меня, будто австрийское правительство не было введено в заблуждение и поэтому не испугалось слухов, распускаемых мюнхенским отделением абвера. Тем не менее федеральный канцлер Австрии Миклас ратифицировал берхтесгаденский протокол, и, таким образом, австрийская национал-социалистская партия опять стала легальной. Члены этой партии могли теперь свободно носить свою форму и маршировать по улицам.
Канарис — что было типичным для его беспокойного характера — не мог доверить осуществление плана дезинформационных мероприятий начальнику отдела полковнику Гроскурту. Он сам вылетел в Мюнхен, чтобы лично объяснить план своему представителю в Баварии, графу Маронья-Редвицу.
Вскоре австрийцы узнали, что немцы вырвали у них уступки обманным путем. Но если бы Австрия попыталась вновь ввести в действие законы против нацистских бунтовщиков, это могло бы вызвать кровавые столкновения.
Шушниг, которому Гитлер запретил заключать таможенный союз с Чехословакией и восстанавливать монархию, внезапно 9 марта объявил о проведении в Австрии плебисцита по вопросу о независимости.
«Абсолютное большинство населения Австрии во время плебисцита выскажется в пользу монархистов, — писал Иодль в своем дневнике. — Однако фюрер полон решимости не допустить этого».
Гитлер отдал приказ о нападении на Австрию в день проведения плебисцита. Он сообщил об этом решении Муссолини и приказал Риббентропу оставаться в Лондоне, где тот спокойно сидел в кресле в доме № 10 по Даунинг-стрит [326] . Накануне дня вторжения Риббентроп говорил своим английским хозяевам, что ничего не случится.
10 марта генерал Кейтель сообщил адмиралу Канарису о принятом решении. Теперь работа по проведению дезинформационных мероприятий теряла всякий смысл. Немецкие войска были действительно сосредоточены в исходных районах, подвижной состав стоял наготове, охрана границ усилена. Но теперь австрийское правительство не верило донесениям своей разведки.
Шушниг думал, что немцы все еще продолжают свою дезинформационную игру. Исходя из этого, австрийское правительство не принимало никаких практических мер по обороне страны.
Канарис прибыл в Вену вскоре после того, как в город вступили первые немецкие танки. Он хотел посмотреть, какие ценные для разведки материалы удалось захватить его людям. Необходимо было в первую очередь изъять архивы австрийской разведывательной службы. Адмирал направил в Вену специально созданный им отряд под названием «Отряд ZZ», который должен был отбирать все документы, касающиеся его лично, прежде чем они станут достоянием австрийских нацистов или же немецких эсэсовцев. Одним из разведывательных «трофеев» оказался полковник Эрвин Лахузен, начальник австрийской военной разведки.
Адмирал, человек небольшого роста, стоял перед высоким Лахузеном, отвечавшим на его вопросы. Канарис, насупившись, спросил Лахузена: «Почему вы не стреляли? Во всем виноваты вы — австрийцы».
Лахузен много лет служил в имперской армии старой Австро-Венгрии, и повиновение вошло у него в привычку.
Два человека из Германии занимались вербовкой австрийцев к себе на службу: Гиммлер отбирал австрийских нацистов, а Канарис осторожно выискивал разведчиков. И Лахузен служил адмиралу верой и правдой. Когда они впервые заговорили о том, кого из офицеров австрийской разведки можно взять в абвер, адмирал, устремив внимательный взгляд на Лахузена, мягко сказал: «Подберите настоящих австрийцев. Мне не нужны нацисты».
Канарис приказал Лахузену собрать подробные сведения о чехословацких пограничных укреплениях и дислокации войск, и тот с присущим ему усердием приступил к выполнению этого задания.
«Я вполне понимаю, что вас интересует мое поведение, — сказал Лахузен много лет спустя, во время нашей встречи. — Я пошел на это потому, что я старый офицер австро-венгерской императорской армии. Я всегда относился к чехам как к нарушителям порядка».
Это, было как раз то время, когда Канариса одолевали дурные предчувствия и сомнения. Адмирал стоял тогда за объединение Германии с Австрией, но не на основе вторжения и национал-социалистского господства. Он надеялся, что австрийцы серьезно отнесутся к его плану дезинформационных мероприятий и объявят мобилизацию. Однако австрийцы разгадали существо этого плана в феврале, а в марте ошибочно посчитали происходившую в действительности мобилизацию немецкой армии также за обман. Поэтому воспоминания Лахузена о том периоде представляют для нас интерес.
После ликвидации австрийской военной разведки Канарис возвратился в Берлин.
Глава 5
ЗАГОВОРЫ НАЧИНАЮТСЯ
Гитлер и его партия стали в Германии главной силой.
Канарису ничего не оставалось, как выискивать новые средства для обуздания Гитлера, не раскрывая себя при этом слишком явно. Его служба шла своим чередом. В рабочее время он и его заместитель Ганс Остер встречались с узким кругом людей. Некоторые из них присоединились к адмиралу в начале войны. В то время начальник абвера вел подробный дневник событий. Он писал его от руки, затем диктовал своей секретарше, печатавшей его в двух экземплярах. Один из них он оставлял у себя, другой хранил в служебном сейфе.
Национал-социалистская система не поощряла и даже запрещала свободный обмен информацией между правительственными чиновниками, но существовала строго организованная связь между определенными государственными организациями. Так, например, служба безопасности поддерживала постоянный контакт с абвером, а отдел внешних сношений абвера — с министерством иностранных дел. Помимо этого, барон фон Вейсцеккер, постоянный заместитель министра иностранных дел, тайно информировал Канариса о международных событиях и делах своего министерства. Адмирал получал также сведения и о том, что происходит в имперской канцелярии. Полковник Шмундт, старший адъютант Гитлера, после отставки полковника Госсбаха поддерживал тесный контакт с Канарисом. Обходительный, осторожный, исполнительный солдат, он сообщал адмиралу о посетителях, совещаниях и интригах, правда, не всегда, может быть быстро. Я помню разговоры в 1938 году, касавшиеся интимных отношений высокопоставленных лиц из имперской канцелярии, о которых стало известно абверу через Шмундта. Канарис получал также сведения о деятельности гестапо через старшего группенфюрера СС Артура Небе [327] , переведенного из уголовной полиции в тайную.