От намеков до преступления шаг оказался недлинный. Объектом благосклонного внимания стал студент Урмас Н. Как хвалила его Лагле за написанную по ее поручению клеветническую статью «Выступления школьников Эстонии в октябре 1980 года». Она поместила это сочинение в четырнадцатом номере своего самиздатовского сборника «Дополнения», была довольна молодым помощником.
Но еще больше ее радовали «успехи» двадцатипятилетнего племянника Хейки Ахонена, который окончил тот же Таллиннский строительно-механический техникум, что и она, но работал трубочистом в столичном пожарном обществе. Разделили чувства Лагле, ее неприятие советских порядков истопник отделения «Эстколхозпроекта» в Тарту Энн Тарто и Арво Пести, работавший печником в Тартуском пожарном обществе.
— Что-то их всех к огню тянет! — пошутил однажды подполковник Василий Петков. — Истопник, печник, трубочист!..
— А сколько имеют свободного времени? — возразил Яак Пыльд.
— Но печнику-то, наверное, приходится вкалывать?
— Вкалывать? Кому как…
В 1981 году Лагле трижды ездила в Москву и трижды встречалась там с иностранными туристами. Возвращалась в Тарту довольная: удалось переслать Антсу Киппару в Стокгольм изрядное количество антисоветских материалов. Позвонила потом ему — все благополучно дошло. Дошли и «анкеты» новых «борцов за свободу Эстонии» — с фотографиями и кратким жизнеописанием. Пусть видит и знает своих добровольных сотрудников председатель «Центра помощи политзаключенным Эстонии»!..
Осенью 1982 года уже втроем — Лагле, Ахонен и Пести — выступили с «Открытым письмом к мировой общественности» и обращением «К гражданам республики Финляндии» — в защиту Марта Никлуса и с крепкими выражениями по поводу внешней политики Советского Союза. Добавив к ним полное клеветнических измышлений писание «Национальная катастрофа в Эстонии», сварганили очередной сборник «Дополнений к свободному распространению мыслей и новостей в Эстонии» и переправили в Стокгольм — в адрес Киппара. Тот превращал отпечатанные на машинке и переснятые на фотобумагу «Дополнения» в настоящие книги, распространял их в качестве источников «достоверной» информации по всем возможным каналам и возвращал в Эстонию.
Правда, случались и «накладки». Так, один шведский журналист получил от Киппара пачку фотографий о «событиях» в Эстонии, обещал издать книгу после поездки в Москву, но, вернувшись в Швецию, потерял интерес к «эстонским делам». Как же обозлился на него Киппар!.. И больше полагался на своих — его помощников в самой Эстонии.
Племянник Лагле Хейки Ахонен и его ровесник Арво Пести — худощавый, с темными длинными волосами и такими же усами, брались за дело основательно, они словно соревновались в том, кто кого перещеголяет в умении стряпать антисоветчину.
Казалось, что все рассчитано, все шло хорошо. Киппар был доволен. Он хорошо провел тот летний день восемьдесят третьего года, ждал очередного прибытия в Стокгольм связника — Вольдемара Хольма и никак не ожидал, что поздно вечером раздастся в его квартире этот резкий телефонный звонок. Какое-то неясное предчувствие взволновало старого эмигранта.
— Говорит Энн Тарто, — четко раздалось в трубке.
— Слушаю!
Новость и впрямь оказалась не из приятных: в Эстонии арестованы Лагле Парек, Хейки Ахонен, Арво Пести…
Когда разговор был окончен, Киппар рассеянно посмотрел на появившихся в дверях кабинета жену, зятя, дочку, погладил по головке внучку, привычно приласкавшуюся к Деду.
— Что случилось, Антс? — с мольбой спросила приболевшая Хельго.
— Случилось…
Через минуту председатель антисоветского «Центра» преобразился. Отпустив внучку, он решительно двинулся к письменному столу…
На другой день все «голоса» передали сообщение, что в оккупированной Советами Эстонии органами КГБ без всяких оснований взяты под стражу борцы за свободу и независимость эстонский архитектор Лагле Парек, инженер-геодезист Хейки Ахонен и филолог Арво Пести. Автор сообщения пренебрег тем, что у «архитектора», «инженера» и «филолога» образование не превышало среднего, но чего не сделаешь ради сенсации!..
Вольдемар Хольм, явившись на очередную тайную встречу с Киппаром в одном из знакомых им обоим кафе, принес с собою не только свежий запах моря, но и экземпляр самиздатовских «Дополнений».
Они опять сидели напротив друг друга с дымящимся кофе и бутылками сока на столике. Волли снял плащ и бросил на спинку стула. И почувствовал, что «шеф» заметно возбужден, излишне предупредителен, в общем — какой-то не такой, как обычно.
На улице завывал северо-западный холодный ветер, в кафе было тепло. Моряк с удовольствием отпил горячего кофе, хотя возбужденный вид Киппара насторожил его, в голове заметались тревожные мысли — что-то сделал не так, где-то «наследил». Надо быть готовым к любому повороту дела!..
— Уже знаешь о нашей беде?
— Беде?
Боксер вопросительно смотрел в глаза председателя. С неподдельной тревогой — это читалось на всей его физиономии. Он и вправду ничего не знал. Как не знал пока и того, что при последнем свидании майор Пыльд сознательно, намеренно не сообщил ему об аресте группы Лагле Парек, и это обстоятельство сейчас сослужило добрую службу Волли Хольму.
Антс Киппар сам рассказал ему о «провале» Лагле, Хейки и Арво, и моряк отреагировал именно так, как должен был отреагировать впервые услышавший об этом человек. И удивляться пришлось ему: «шеф», по всем признакам, не столь уж огорчен бедой с его помощниками в Эстонии, он вновь высокопарно говорил об их «святой борьбе», которая без жертв не обходится. Под конец беседы он даже воодушевился — возглавляемый им «Центр помощи политзаключенным Эстонии» получил новую возможность перед всем миром показать свою активность, свою необходимость для поддержания духа попавших в «застенки КГБ» истинных борцов против коммунистической тирании. Они организуют движение протеста против преследования инакомыслящих «архитектора», «инженера», «филолога» — этой интеллектуальной совести эстонского народа, они немедленно окажут материальную помощь родным и близким пострадавших «мучеников», а для этого бросят клич общественности, состоятельным людям и организациям разных стран, они…
В общем, перед Киппаром и его командой открылось широкое поле деятельности!
Волли уходил с этой встречи оглушенный велеречивостью «шефа», пораженный его энтузиазмом, потому что по-человечески мог ждать совсем другой реакции,
8
Дело группы Лагле Парек слушалось в середине декабря 1983 года в открытом заседании Судебной коллегии по уголовным делам Верховного суда Эстонской ССР. За преступную деятельность с целью компрометации и ослабления советской власти, за связь с находящимся в Швеции антисоветским «Центром помощи политзаключенным Эстонии» и его руководителем Антсом Киппаром, размножение и распространение по его указанию нелегально издаваемых антисоветских клеветнических материалов, очерняющих советский государственный и общественный строй, Лагле Нарек была приговорена к шести годам лишения свободы с последующим поражением в правах на три года, Хейки Ахонен и Арво Пести — к пяти годам лишения свободы и двум годам ссылки каждый.
Лагле вины своей не признала, хотя все доказательства судом были представлены. О чем она думала, неизвестно, но одного из заседателей Верховного суда очень удивил ее вопрос, сможет ли она в заключении получать посылки. Рассчитывала на Киппара? Или на мужа?
Список «политзаключенных» в обращениях Антса Киппара к «Друзьям», записанных на магнитофонную кассету и доставленную из-за моря Вольдемаром Хольмом, теперь пополнился новыми именами. Вскоре пришлось туда добавить и Энна Тарто, привлеченного к суду за антисоветскую агитацию и пропаганду в третий раз. Сорокапятилетний истопник тартуского отделения «Эстколхозстройпроекта», считавший себя спецкорреспондентом разных западных «радиоголосов», был на сей раз приговорен к десяти годам заключения в колонии строгого режима. Он успел вылить немало помоев на свою страну, числился в активнейших сотрудниках Киппара. Что ж, не бывает борьбы без жертв! И не знаем, сожалел ли об очередной жертве своей деятельности заморский подстрекатель, но он явно гордился тем, что список опекаемых им борцов пополнился заметной фигурой. Потом председатель «Центра» приписал еще трех мальчишек из Пярну, совершивших акт вандализма на городском кладбище.