Таким образом, в разведывательной службе Франции нашла отражение царившая в стране неорганизованность. И деятельность разведки только усугубляла эту неорганизованность.
Примерно в таком же положении находилась и Англия.
Для постороннего человека английская секретная служба являлась довольно расплывчатой по форме, почти фантастической организацией. Правительство упорно не желало ни подтвердить, ни признать факт ее существования, никогда открыто не обвиняло ее в ошибках и не хвалило за достигнутые успехи. Девиз секретной службы был таков: «Ничего не объяснять и никогда не извиняться». Все критические замечания в адрес секретной службы обходились молчанием, насколько бы абсурдны и оскорбительны они ни были.
Тайна, которой Англия окружала свою секретную службу, была в какой-то степени преднамеренным шагом, но больше, конечно, здесь было надуманности. Романтика шпионажа – вот что владело умами англичан, но в 1939 году, когда мир стоял на пороге новой войны, такое отношение к разведке было анахронизмом, детской игрой.
Растущее недовольство деятельностью секретной службы, которая всегда считалась важным инструментом королевской власти в Англии, заставило некоторых членов парламента нарушить традицию и открыто заявить о необходимости принять какие-то меры для оживления работы разведки.
На одном из заседаний палаты общин Джофри Мендер с чувством досады заявил, что «английское правительство часто игнорирует происходящие за рубежом события». Член парламента Лиис-Смит потребовал высвободить секретную службу из-под опеки министерства иностранных дел, поскольку дипломатические традиции и методы «идут вразрез с теми методами, которые необходимо применять против режима, подобного нацистскому».
Самым резким, как и всегда, было заявление Уинстона Черчилля, который открыто выступил с острой критикой деятельности секретной службы. 13 апреля 1939 года Черчилль на заседании парламента заявил: «За двадцать пять лет, истекших со времени начала первой мировой войны, мы обязаны были создать лучшую в мире разведку. Однако факты свидетельствуют о том, что и во время событий в Богемии, и при вторжении нацистов в Албанию правительство не имело ни малейшего представления о том, что нас ожидает».
Бездеятельность секретной службы была ощутима и в метрополии, и за ее пределами. Особенно плохо обстояли дела в секретной службе министерства иностранных дел, которая несла на себе печать всех недостатков, характерных для английской дипломатии того времени. Сотрудники секретной службы потеряли свое лицо. Их уже трудно было отличить от профессиональных английских дипломатов викторианской эпохи. Политическая разведка стала уделом руководителей департаментов и отделов министерства. В делах секретной службы царила анархия, а традиционная скрытность деятельности секретной службы являлась надежным укрытием от разоблачения этого хаоса.
Во время войны Англия всегда привлекала в ряды секретной службы лучших людей империи. Известные писатели Сомерсет Моэм и Макензи, ученые Эвинг, Хогарт и Лоуренс, политические деятели Уилсон и Кокс приглашались на службу в разведку в качестве специалистов по соответствующим областям знаний.
Но в спокойные мирные дни английская разведка полагалась на горстку профессиональных разведчиков. Некоторые из этих людей были неплохими исполнителями, получившими хорошую подготовку в легендарном «черном замке», где якобы находится разведывательная школа имперского колледжа генерального штаба. Но среди этих профессионалов, как правило, не было людей инициативных и изобретательных. Они могли только выступать в роли исполнителей.
Отрицательно сказывался на деятельности разведки и недостаток средств. В военное время Англия может, не скупясь, расходовать огромные суммы, но в мирное время бюджет страны, как правило, крайне скуден.
Перед началом первой мировой войны секретная служба получала мизерную сумму – около 47 тысяч фунтов в год, в то время как в XVIII веке Кромвель ежегодно предоставлял Джону Терло 70 тысяч фунтов. При этом следует учесть, что тогдашняя покупательная способность фунта стерлингов была неизмеримо выше.
Недостаток средств привел к трагическим последствиям. Министерство иностранных дел вынуждено было упразднить департамент политической разведки. Лучших специалистов пришлось уволить со службы. Только к 1938 году ассигнования на политическую разведку увеличились до 450 тысяч фунтов. Однако большую часть этих средств приходилось расходовать на борьбу с иностранными агентами, наводнившими английскую метрополию и другие районы империи. Лишь после захвата Гитлером Чехословакии министерство иностранных дел решило вновь создать департамент политической разведки, назначив талантливого дипломата Рекса Липера его начальником. Департамент приступил к работе лишь 10 сентября 1939 года, то есть когда Англия уже вела войну против Германии.
Создание департамента политической разведки не положило конца анархии в ведении разведывательной работу, поскольку структура секретной службы теперь только усложнилась. Липер, несмотря на его достоинства, не стал начальником секретной службы. Департамент, возглавляемый Липером, нельзя было даже назвать секретным. Настоящий руководитель секретной службы был запрятан в недрах английского бюрократического аппарата, и это сделали своевременно, так как гордиться английской разведке было практически нечем. Анархия и неразбериха были характерны в то время не только для Англии. Во многих районах мира дела обстояли еще хуже.
Секретные службы обычно заблаговременно создают сети агентов в наиболее важных районах. Иногда случается так, что эти сети не вступают в действие сразу. Они считаются лишь запасными источниками информации на тот случай, если в этом вдруг возникает необходимость.
Учитывая ограниченность ассигнований и широкие обязательства, которыми Англия была связана во многих районах мира, английская секретная служба могла содержать лишь небольшой агентурный аппарат. Министерство иностранных дел и разведывательное управление военного министерства, конечно, имели своих резидентов в Германии. Это были профессиональные, хорошо подготовленные оперативные работники разведки, действовавшие по заранее разработанному плану, независимо от временных осведомителей и агентов-добровольцев.
Время от времени службе СД и другим немецким контрразведывательным органам удавалось поймать агентов английской разведки с поличным. В 1938-1939 годах в Германии были арестованы и казнены 23 шпиона, причем все они были немцами. Большинство из них выполняло второстепенные задания английской разведки, ведя наблюдение за железнодорожными перевозками, собирая информацию о дислокации войск.
И работой этих людей руководили либо военные атташе при английском посольстве в Берлине, либо английские консульства, но основная руководящая роль принадлежала так называемой континентальной секретной службе. Никогда не считалось целесообразным располагать штаб этой службы на территории страны, являвшейся главным объектом шпионажа. Наоборот, принято было создавать такой штаб под каким-нибудь надежным прикрытием в соседней дружественной стране, которая, как предполагалось, останется в войне нейтральной.
До середины лета 1938 года главной базой на континенте была Вена. Штаб континентальной секретной службы скрывался за вывеской английского паспортного бюро, которое, по традиции, находилось в ведении секретной службы. Начальником бюро был капитан Томас Кендрик, один из самых опытных сотрудников английской разведки.
В марте 1938 года немцы аннексировали Австрию, заняли Вену и начали охоту за иностранными агентами. Им не потребовалось много времени, чтобы добраться до Кендрика, который вскоре был арестован по обвинению в шпионаже. Министерство иностранных дел, как обычно, заявило протест, но единственной его целью было скорейшее освобождение Кендрика и возвращение его в Лондон. 22 августа Кендрик был освобожден и выслан из Австрии. Англичанам удалось спасти его, но руководимая им сеть, конечно, больше уже не действовала.